Два брата (притча)

В какие времена совсем неважно, супруги жили. Дол­го не было у них детей. В преклонном возрасте жена ро­жала двух сыновей, двух близнецов, двух братьев. Тяжё­лыми те роды были, и женщина, родив двух сыновей, в иной мир вскоре отошла.

Отец кормилиц нанимал, старался выходить детей и выходил, и до четырнадцати лет растил. Но умер сам, когда пятнадцатый годок пошёл сынам. Похоронив отца, два брата в скорби в горнице сидели. Два брата-близне­ца. Их три минуты разделяли в появлении на свет, и по­тому среди двоих один считался старшим, другой — млад­шим. После молчанья скорбного брат старший произнёс:

— Отец наш, умирая, свою печаль поведал нам о том, что мудрость жизни не успел нам передать. Как будем жить без мудрости с тобой, мой младший брат? Несчаст­ным род без мудрости наш будет продлеваться. Над нами могут посмеяться те, кто успел мудрость от отцов при­нять.

— Ты не печалься, — младший старшему сказал, — в задумчивости часто ты бываешь, быть может, время так распорядится, что ты в задумчивости мудрость и позна­ешь. Я буду делать всё, что скажешь ты. Я без задумчи­вости жить могу, и всё равно мне жить приятно. Мне ра­достно, когда день наступает, и когда закат. Я буду прос­то жить, трудиться по хозяйству, ты — мудрость позна­вать.

— Согласен, — старший младшему ответил, — толь­ко нельзя, оставшись в доме, мудрость отыскать. Здесь нет её, никем здесь не оставлена она, никто к нам сам не принесёт её. Но я решил, я старший брат и должен сам для нас обоих, для рода, что в веках продлится, всё муд­рое, что в мире есть, найти. Найти и принести в наш дом, и подарить потомкам рода нашего и нам. Все, что есть ценного от нашего родителя, с собой возьму и обойду весь мир, всех мудрецов из разных стран, познаю все науки их и в дом родной вернусь.

— Твой долог будет путь, — брат младший сочувст­венно сказал, — есть конь у нас, возьми коня, повозку, побольше нагрузи добра, чтоб меньше бедствовать в до­роге. Я дома остаюсь и буду ждать мудрейшего тебя.

Надолго братья расставались. Прошли года. От муд­реца шёл к мудрецу, от храма в храм, ученья познавал востока, запада, на севере бывал и юге старший брат. Ве­ликолепной память у него была, ум острый схватывал всё быстро и легко запоминал.

Лет шестьдесят по миру шёл брат старший. Стали во­лосы и борода его седыми. Пытливый ум всё странство­вал и мудрость познавал. И стал считаться из людей муд­рейшим седой странник. Гурьбою следовали за ним уче­ники. Он проповедовал умам пытливым мудрость щед­ро. Ему внимали с восхищением и те, кто молод был, и старики. И впереди его о нём великая шла слава, селения оповещая на пути о мудреца пришествии великом.

И в ореоле славы, окружен толпой учеников подобо­страстных, к селению, где в доме был рождён, из кото­рого ушёл он юношей в пятнадцать, где не был шестьде­сят он лет, всё ближе подходил седой мудрец. Все люди из селения встречать его пришли, и младший брат с похожей сединой навстречу выбежал ликуя, и го­лову склонил пред братом-мудрецом. И в умиленьи ра­достном шептал:

— Благослови меня, мой брат-мудрец. Войди в наш дом, омою ноги я твои после дороги долгой. Войди в наш дом, мой мудрый брат, и отдохни.

Величественным жестом всем ученикам своим велел мудрец остаться на пригорке, принять дары встречающих, беседы мудрые вести и в дом вошёл за братом младшим. Сел у стола устало в горнице просторной величествен­ный и седой мудрец. И младший брат стал тёплою водою его ноги омывать и слушать речи брата-мудреца. И гово­рил ему мудрец:

— Я выполнил свой долг. Познал учения великих муд­рецов, своё учение создал. Я в доме ненадолго задержусь, теперь других учить, — в том мой удел. Но раз тебе я обещала дом мудрость принести, обещанное выполняя, я у тебя день погощу. За это время истины мудрейшие тебе, мой младший брат, я сообщу. Вот первая: все люди должны жить в саду прекрасном.

Чистым, с красивой вышивкою полотенцем ноги вы­тирая, хлопотал, всё угодить пытался младший старше­му и говорил ему:

— Отведай, на столе перед тобой стоят плоды из сада нашего, сам для тебя их лучшие собрал.

Плоды разнообразные прекрасные вкушал мудрец за­думчиво и продолжал:

— Необходимо, чтоб каждый на земле живущий чело­век сам родовое дерево взрастил. Когда умрёт, то дерево его потомкам доброй памятью останется. Оно и воздух для дыхания потомков будет очищать. Все мы хорошим воздухом должны дышать.

Заторопился младший брат, захлопотал, сказал:

— Прости, мой мудрый брат, я позабыл открыть окно, чтоб воздухом ты свежим подышал. — Он занавесочки отдёрнул, распахнул окно и продолжал: — Вот воздухом двух кедров подыши. Их я посадил в тот год; когда ты уходил. Одну своей лопаткой лунку выкопал для сажен­ца, а для второго ямочку твоей лопаткою копал, что ты играл когда-то, в детстве нашем.

Мудрец задумчиво на дерева взирал, потом проговорил:

— Любовь — великое есть чувство; Не каждому с любовью жизнь прожить дано. И мудрость есть великая — к любви днём каждым каждый должен устремиться.

— О, как ты мудр, мой старший брат! — воскликнул младший. — Великие познал ты мудрости, и я теряюсь пред тобой, прости, не познакомил даже со своей женой, — и крикнул к двери обращаясь: — Старушка, где же ты, моя стряпушка?

— Так вот же я, — в дверях весёлая старушка показа­лась, неся на блюде пироги парящие. — Я с пирогами за­держалась.

Поставила на стол пирог, весёлая старушка игриво реверанс смешной пред братьями изобразила. И близко к брату младшему, своему супругу, подошла, сказала по­лушепотом, но шёпот тот услышал старший брат:

— К тому ж ты, муженёк, прости меня, уйду сейчас, прилечь должна.

— Да что ж ты, непутёвая, вдруг отдыхать решила. У нас гость дорогой, мой брат родной, а ты...

— Не я, кружится голова, да и тошнит слегка.

— И от чего же так могло у хлопотушки у тебя слу­читься?

— Быть может, сам ты виноват, опять, наверное, дитя у нас родится, — со смехом молвила старушка, убегая.

— Прости, мой брат, — винился младший брат сму­щённо перед старшим, — не знает цену мудрости, всегда весёлою она была и в старости вот веселушкою осталась.

Задумчивым мудрец всё дольше оставался. Задумчи­вость его шум детских голосов прервал. Услышал их муд­рец, сказал:

— Великую познать стремиться мудрость должен каж­дый человек. Как воспитать детей счастливыми и спра­ведливыми ко всему.

— Поведай, мудрый брат, я жажду счастливыми сво­их детей и внуков сделать, ты видишь, вот вошли они, шумливые мои внучата.

Два мальчика не старше шести лет и девочка лет четы­рёх в дверях стояли и спорили между собой. Угомонить пытаясь ребятню, брат младший торопливо им сказал:

— Быстрей мне говорите, что у вас стряслось, шумли­вые, и не мешайте нам беседой заниматься.

— Ой, — меньший мальчик восклицал, — два дедуш­ки из одного случились. Где наш, а где не наш, как разоб­рать?

— Так вот же наш дедулечка сидит, разве не ясно? И к младшему из братьев малышка внучка подбежала, к ноге щекой прижалась, за бороду трепала и щебетала:

— Дедулечка, дедулечка, к тебе спешила я одна, чтоб показать, как танцевать я научилась, а братья сами за мною увязались. Один с тобою хочет рисовать, он, ви­дишь, досточку и мел принёс. Второй свирель несёт и ду­дочку, он хочет, чтобы ты ему на дудочке и на свирели поиграл. Дедулечка, дедулечка, но я ведь первая к тебе идти решила. Ты всем им так скажи. Отправь, дедулечка, их восвояси.

— Нет, первым я шёл рисовать, со мною брат уже по­том решил идти, чтоб на свирели поиграть. — Заметил внук с куском досточки тонкой.

— Вас два дедулечки, вы рассудите, — внучка щебе­тала, — кто первым шёл из нас? Так рассудите, чтоб я первою была, а то заплачу горько от обиды.

С улыбкою и грустью на внучат смотрел мудрец. От­вет готовя мудрый, напрягал на лбу морщинки, но ни­чего не говорил. Засуетился младший брат, не дал про­длиться паузе возникшей и быстро взял из детских рук свирель и, не задумавшись, сказал:

— Предмета нет для спора вообще у вас. Танцуй, кра­савица моя и попрыгушка, я подыграю танцу на свирели. На дудочке поможет мне играть мой милый музыкант. А ты, художник, нарисуй, что звуки музыки рисуют, и как танцует танец балерина, нарисуй. А ну-ка, быстро разом все за дело.

Брат младший на свирели мелодию весёлой и прекрас­ной выводил, и внуки увлечённо все одновременно вто­рили ему, своё любимое изображая. На дудочке старался не отстать в мелодии великий, в будущем известный му­зыкант. Как балерина, прыгала малышка, вся раскрасне­лась, радостно изображала танец свой. Художник буду­щий картину радостную рисовал.

Мудрец молчал. Мудрец познал... Когда окончилось веселье, встал:

—Ты помнишь, брат мой младший, зубило старое отца и молоток, мне дай их, я главный свой урок на камне вырубить хочу. Сейчас уйду. Наверно, не вернусь. Меня не останавливай, не жди.

Ушёл брат старший. Седой мудрец с учениками к кам­ню подошёл, тропа тот камень огибала. Тропа, что стран­ников за мудростью звала в края далёкие от дома своего. День проходил, ночь наступала, седой мудрец стучал, рубил на камне надпись. Когда закончил обессиленный седой старик, его ученики на камне прочитали надпись:

“Что ищешь, странник, — всё с собой несёшь, и не на­ходишь нового теряешь с каждым шагом”.

Анастасия замолчала, притчу рассказав, и смотрит вопросительной глазам что понял я из притчи? — думает, наверное.

— Я, Анастасия, понял из притчи, что все мудрости, о которых старший брат рассказывал, младший брат в жиз­ни конкретной претворил. Но только непонятно мне, кто брата младшего всем этим мудростям учил?

— Никто. Все мудрости вселенские в каждой душе люд­ской заключены навечно с момента сотворения души. Лишь мудрствуя лукаво, себе в угоду от главного уводят часто души мудрецы.

—От главного? Но главное — в чём?